Михаил Маришин - Звоночек 2[СИ, закончено]
— А почему вы вопросом на прямой вопрос отвечаете?
— Хватит! Надоело! Ты, Семён, вижу, не успокоишься. Да с чего ты взял, что ЗИЛ-5 с двумя мостами будет лучше, чем полугусеничный? — выручил Рожков своего главного конструктора, соскочив со скользкой темы.
— А пример ЯГ-12 вас не убеждает? Или вы отчёта об испытаниях не читали?
— Так у него четыре моста, а не два и не три.
— Ну, так постройте ЗИЛ-5 и ЗИЛ-6 на спаренных карданах и испытайте, если не верите. А работу по шарнирам можно параллельно вести, чтобы потом их на уже готовые машины поставить. И, к тому же, изначальным поводом для обсуждения этой темы в СНК станет то, что "Тур" застрял на полевой дороге. Шарниры для него в первую очередь нужны. Или у вас другое какое-то решение есть?
— Есть, в грязь не лезть! — буркнул Важинский.
— Вот это вы товарищу Сталину, наверное, при встрече и скажете?
— А вы у него, верно, денег на покупку лицензии на шарнир попросите?
— Зачем? Сами с усами. Наваяем, а потом уж посмотрим, не сделал ли кто вперёд нас.
— Значит так! — хлопнул Рожков ладонью по столу. — Я решил. КБ и Опытному цеху спроектировать и изготовить ЗИЛ-5 и "Тур" каждый о двух мостах. Евгений Иванович, выделишь Семёну Петровичу моторный отдел для разработки шарниров, будь они не ладны. Всё равно их пока занять нечем.
— Это минус три грузовика в плане! Кто платить будет за них? — запротестовал начальник сборочного цеха. — Вы же потом мне пенять будете.
— Я "Тур" на опыты не дам! На них уже очередь за горизонт и каждая машина чуть не пофамильно расписана! — вторил ему начальник спеццеха.
— Закрою я тебе план, оплатим из премиального фонда. Обойдёмся без подарков к седьмому ноября. — успокоил Рожков начальника сборочного. — А вот с "Туром", действительно, беда.
— Какого фонда? — я не поверил своим ушам. На заводе, где впервые рабочие сами зарабатывали всё до копейки, минуя начальство, оказывается, последнее подпольно сохраняло за собой какие-то рычаги влияния на ситуацию.
— А чего ты удивляешься? — посмотрел на меня Рожков. — Думаешь, мухлюем тут? А вот не угадал! Завод заводом, а по линии ВАТО средства для награждения ударников труда всё равно поступают. Ударники у нас сами себя уже наградили, поэтому мы и создали фонд для чрезвычайных нужд.
— Хорошо устроились… — я усмехнулся. — И здесь в прибытке, и там не потеряли. Ну да ладно. Вместо "Тура" я свой "Форд" пожертвую в таком разе. Не в первый раз!
— Только, Семён, приказ я подпишу после того, как ты лампочки достанешь. Не обессудь, — закрыл тему директор завода.
Дальше совещание шло своим чередом и страсти накалялись ещё не раз и большие начальники торговались как на восточном базаре, но это уже было привычно и обыденно. Наконец, всё закончилось и народ потянулся к выходу. Как-то так получилось, что рядом со мной оказался капитан Бойко, который как бы невзначай бросил для завязки разговора.
— Весело у вас тут…
— Да уж, обхохочешься до слёз… — ответил я в тон ему.
— Танкист? — спросил меня капитан, кивнув на ожоги.
— В бронепоезде горел.
— Вон оно как! — и, будто потеряв интерес, Бойко похромал от меня по своим делам.
Мда, а я-то уж на контакт нацелился. А раз не танкист, выходит, рылом не вышел. Ну ничего, подберу я к тебе, товарищ капитан, ключик.
Эпизод 3
Вот ещё беда. Где найти эти треклятые лампочки? Да там где их больше всего! К сожалению, попасть на приём к председателю исполкома Моссовета товарищу Булганину оказалось непростым делом. Вернее не быстрым. Занят сильно ответственный товарищ, пять дней пришлось ждать. Но, пока было относительно свободное время, я своими руками выточил деревянные модельки обоих ШРУСов — трипоидного и вильчато-дискового. Важинский при первом взгляде на поделки сразу определил, что прямых аналогов за рубежом нет, и сильно усомнился из-за этого в работоспособности, что привело к очередной перепалке. В конце концов я предложил Евгению Ивановичу, коли от ШРУСов ему всё равно не избавиться, разделить ответственность. Вернее, славу изобретателя отечественного шарнира, предложив ему любую схему на выбор. Важинский помялся, отнекиваясь, но всё-таки "присвоил" трипод, что утвердило меня в мысли, что все наши противоречия имеют одну единственную причину. Двум медведям тесно в одной берлоге. Глупо было бы предполагать, что такой эрудированный человек, как главный конструктор ЗИЛа, не понимает пользу полного привода. Получалось, что чем больше я проталкивал эту тему, тем сильнее было сопротивление начальника заводского КБ. Просто "из принципа". Человеческий фактор, так сказать. И как его обойти, я себе, откровенно говоря, не представлял. Только если развести нас по разным заводам. Вот тогда бы мы могли, действуя согласованно, горы свернуть. Это подтверждалось и тем, что вне работы наши отношения были, можно сказать, дружескими.
А вот на другом фронте, авиационном, человеческий фактор играл мне на руку. Получив прямой письменный приказ от начальника ЭКУ НКВД с очередной конкретной формулировкой "организовать изготовление мишеней для стрельб МЗА", я, первым делом, принялся выяснять, кто и где строил цели, которые так красиво распотрошили наши доблестные зенитчики. Расследование закончилось практически сразу, как только началось. Начальник ГАУ был явно не на своём месте. Комкора Ефимова нужно было назначить к наркому Ворошилову заместителем по тылу. Или как там эта должность на таком уровне правильно называется? Это ж надо додуматься заказать изготовление жертвенных самолётиков Московскому дому пионеров! А что? Дети на каникулах заняты полезным делом, а помимо этого и платить практически никому за работу не надо. Воспитательный фактор сюда же. Прямая помощь РККА от пионерии! В общем, когда меня окружили восторженные детишки, у меня язык не повернулся сказать им, что их изделия оказались, мягко говоря, подозрительными. Это ж, значит, в самом начале жизни отбить им охоту к любому творчеству. Пришлось похвалить и поблагодарить, не поскупившись. В ответ мне наперебой стали рассказывать и показывать как мальчишки вырезали и клеили планочки каркаса, а девочки сшивали лоскуты старого обмундирования для обтяжки планера. Да уж, при такой конструкции стоило больше удивляться тому, что некоторые мишени долетели-таки до земли.
Нельзя сказать, что я расстроился, ибо с самого начала предполагал делать всё с нуля, добавив в конструкцию мишеней некоторые, необходимые с моей точки зрения, функции. Для этого пришлось возобновить полезное знакомство с Александром Сергеевичем Яковлевым. Впрочем, он ещё не вышел из категории "молодых" авиаконсрукторов, занимаясь лёгкими и спортивными самолётами, благо для них сейчас было достаточно движков. Но я-то знал, что его душа хотела полёта! Амбиции, бурлившие в нём, требовали выхода и не меньшего, чем стать первым, лучшим создателем боевых машин! По крайней мере, такое впечатление у меня создалось после того, как я прочёл в "своём" времени несколько книг и статей по истории авиации, затрагивающие Александра Сергеевича. Вот на этом-то тщеславии и надо попытаться сыграть.
Яковлева я нашёл на окраине Центрального аэродрома в деревянном ангаре, который служил пристанищем небольшому опытному заводу "комсомольского" КБ. В его единственном цеху пахло странной смесью древесной стружки, железной сварочной окалины, масляной краски и клея. Причём, перемещаясь от стены к стене, вдоль которых были оборудованы рабочие места и расставлены различные приспособления, можно было явно ощутить, как менялся баланс запахов, в зависимости от того, какой участок находился ближе. В центре же, рядом с воротами, была небольшая площадка, служившая единственным местом сборки и сейчас на ней стоял красивый, стремительный самолёт-моноплан с двумя открытыми кабинами.
— Здравствуй, Александр Сергеевич, — подошёл я к Яковлеву, без труда найдя его и Пионтковского среди группы людей, собравшихся около самолёта, — я как раз по твою душу.
— Здравствуйте… Не припомню, чтобы мы были знакомы, — конструктор обернулся ко мне, глянув мельком, и уже хотел было дать "полный отлуп", как во взгляде мелькнуло узнавание, — Погодите, товарищ Любимов? Как же вас так? Только по голосу и признал. Какими судьбами?
— Дело у меня к вам, извините, что по старой памяти на "ты" обратился, небезынтересное.
— Да что ты, Семён Петрович! Я растерялся просто! А с делами, увы, не ко времени. Своих полно забот. Да, что там! Беда у нас! Вот смотри, нравится самолёт?
Я глянул на аэроплан сначала мельком, но кое-что в его конструкции меня заинтересовало. Даже обошёл вокруг и заглянул под брюхо. Люди, расступившиеся, чтобы дать мне место, стали даже потихоньку посмеиваться. Необычным в этой конструкции, кроме неубираемого шасси с носовой стойкой, было то, что выглядела она как машина с мотором жидкостного охлаждения, если бы не одно "но". Там, где по всем канонам должен был располагаться движок, была передняя кабина. А задняя расположилась чуть выше, что должно было дать хороший обзор, над центропланом.
